20 января на «Кинопоиске» вышла экранизация «Отблесков Этерны» Веры Камши. Точнее, пилот сериала, снятый по первым главам первой книги – «Красное на красном», сериал получил название «Этерна».
Я постараюсь максимально беспристрастно разобрать увиденный пилот, но должна сразу сказать, что оценка в целом будет негативной. Нет, это не провал, не позор и не повод плеваться желчью. Об удачах я еще напишу в конце, а что до недостатков… Пилотная серия «Этерны» по-своему замечательна. Ведь в ней, на мой взгляд, отразились главные проблемы современного российского кинематографа. И если на них обратят пристальное внимание, то, может быть, и сериальное производство оживет, а следующие серии будут лучше?
Содержание
1. Вторичность режиссера и сценариста
Продюсерское кино у нас сложилось не так давно. В СССР существовала лишь скромная функция «директора картины». Организационные проблемы съемочного процесса ложились на его плечи, а лавры доставались режиссеру. И вот все изменилось, и у нас появились продюсеры, как на западе. Продюсеры определяют идею будущего проекта и набирают команду для ее осуществления.
Увы, зачастую молодые русские продюсеры пускаются вразнос. Они забывают, что они — художественные руководители проекта, и их задача — грамотно делегировать обязанности. А потому их задумки нередко отдают вкусовщиной. Там, где западный продюсер ищет хорошего режиссера, с которым будет работать, понимая, что от него зависит 80% успеха проекта,– там у нас порой находят послушного исполнителя продюсерских задумок. В итоге на выходе имеем невыразительные мизансцены и актеров, которым как будто скучно играть.
В прошлой статье я уже сетовала на гордую фразу режиссера о том, что он читал только первую книгу из всей многотомной истории, которую экранизирует, и не имеет своего видения (а значит, и со сценаристом, которого явно выбрали продюсеры, работал по принципу «ешь, что дали»):
Мой подход в том, чтобы в голове не было своего видения героев и сюжета, я хочу быть максимально абстрагирован. Пилотная серия — очень важная вещь, это стартовый момент, и надо ориентироваться на зрителя, а не на свои представления о книге.
(Из интервью режиссера интернет-порталу «Фицрой»)
И все недостатки проекта, о которых я буду писать ниже, — результат отсутствия в сериале крепкой режиссерской руки.
То же самое и со сценаристами. Можно взять хороших, проверенных временем сценаристов. Можно поискать креативного молодого автора. Наконец, можно доверить выбор режиссеру, исходя из того, с кем он привык работать, кто понимает его задумки и т.д. Но наши продюсеры, кажется, просто подбирают каких-то малоизвестных ребят по остаточному принципу – мол, перепереть N страниц прозы в экранный текст ума не надо. Результат впечатляет. Сериал только начался, а уже поразил меня диалогами в самое зрительское сердце. Вот избранные цитаты:
«Давай поженим тебя на богатой». (Нет, это говорит не крестьянин на уборке репы, это аристократ, принц в изгнании Альдо Ракан беседует с другим аристократом).
«Чем могу быть благодарен такой чести?» — не спеши, мальчик, поблагодарить честь ты всегда успеешь.
«В детстве отец меня часто водил с собой на охоту» — ошибка, свойственная разговорной речи, но прозвучала она в самом пафосном моменте серии, и я долго не могла отделаться от мысленной картинки: маленький Вальтер Придд в коротких штанишках ведет уже родившегося сына с собой на охоту. Кстати, дворяне в описываемом мире на охоту не ходят, как Некрасов с верным Фингалом, они на нее чаще все-таки ездят.
Таким деревянным, суконным языком не очень грамотного семиклассника изъясняются все герои. Может, так и в романе? — спросите вы. Нет. При всех моих претензиях к поздним книгам эпопеи, у Веры Камши вполне правильный, бойкий живой язык, а у персонажей все в порядке с речевыми характеристиками.
Итак, с диалогами все понятно. Ну а про сюжетные ходы мы поговорим ниже.
2. «Это что за жанр?»
Происходящее на экране, к несчастью, приводит на ум пушкинское словосочетание: «темно и вяло». Хотя экранизируется в первую очередь приключенческий роман, а не психологическая драма и не исторический артхаус.
Нет, приключенческий сериал вовсе не всегда должен быть веселым и юморным, в духе «тысяча чертей». Допустим, создатели сериала захотели подбавить мрачного пафоса. Отсюда почти постоянный полумрак и надсадно-торжественная музыка. (Хотя что там греха таить – даже если максимально уходить от первоисточника, из Камши не слепишь нуарного Мартина, уж очень разнится все: и антураж, и проблематика, и герои).
Но товарищи, экранизация Мартина-то, при всей мрачности, выстроена как эталонное приключалово и отвечает всем основным канонам жанра. А вот «Этерна» неприятно удивляет жанровой неопределенностью.
Приключенческий жанр — это яркие запоминающиеся герои, зачастую архетипичные, привычные. Архетипами потом можно играть, из них можно выламываться, но изначально какая-то расстановка знакомых зрителю/читателю образов предполагается. У Камши всё это есть. Пример такого героя, например, – капитан Арамона по прозвищу Свин. В книге это типичный комедийный архетип «хвастливый воин». Арамона толстый солдафон, трус и карьерист. Он демобилизовался «самострелом» (т.е. специально получил легкое ранение) а неудовлетворенные карьерные амбиции вымещает на подчиненных ему людях: жене и дворянских отпрысках, которых ему доверили воспитывать в школе Лаик. При этом Арамона нежно любит своих детей – индивидуальная черточка, особенно милая в обкатанном фарсовом амплуа.
В фильме Свин превратился в вот такого не очень внятного хама (так и хочется добавить: «загримированного под Джонатана Стренджа») с непонятными мотивами. Даже в книге – печатном тексте! – у этого персонажа была острая внешняя характерность. После окончания фильма же невозможно вспомнить лица Арамоны.
Что уж говорить о том, что его учеников — унаров — не отличишь друг от друга. В книге это совершенно разные люди с разными целями, характерами, чертами внешности: богатыри-громилы Катершванцы; надменный и замкнутый Придд «с холеным породистым лицом»; наивный идеалист Окделл; бойкий черноглазый Паоло… В кадре же мелькают стертые похожие друг на друга молодые лица, которые мы едва успели узнать. Ведут себя и общаются все примерно одинаково. Даже Придд, который в книге долго оставался темной лошадкой, чуждался Дика и тем настраивал против себя унаров, здесь сразу начинает дружить с Диком и раскрывать карты. И этим начисто убивает книжный эффект неожиданности от раскрытия образа, а заодно и пару сюжетных линий. Дело усугубляется преступной диверсией художника по свету: все интерьерные сцены происходят в угрюмом томящем полумраке. Там и фигур не разглядишь, не то что лиц.
Аутентичное освещение? Ха. В хороших фэнтези-экранизациях, где действительно хотят, чтобы зритель запомнил и полюбил героев, находят-таки способ подсвечивать крупные планы даже в подземелье. Здесь – даже игра в мяч на свежем воздухе, призванная раскрыть отношения между унарами, разворачивается в сумерках.
Далее, приключенческий жанр – это динамичный темпоритм действия. Это не значит, что события должны сменять друг друга как в клипе. Но действие должно быть выстроено ритмично. Более длинные сцены – чередоваться с более сжатыми, говорильные – с подвижными, динамичными. Музыка не должна быть монотонной, свет однообразным, диалоги — затянутыми. Ключевые для понимания вещи должны раскрываться не в длинных беседах, а в ярких экранных образах, то есть все, что можно показать, а не рассказать, – надо показывать. В этом плане сцена игры в мяч была задумана неожиданно блестяще – а снята невнятно: лица молодых героев стремительно сменяют друг друга, плюс те самые сумерки и брызги грязи не позволяют поспеть за сюжетом: кто кому протянул руку? кто кого ударил? кто с кем объединился?
Подводит и работа оператора. Например, сцена в трактире, когда за Альдо и Робером приходит слуга-гоган, снята буквально из-за колонны, а персонажи теряются в толпе – что происходит, понятно лишь по голосам. Это было бы уместно в философской кинокартине, где происходящие с героями события неважны, а важен антураж, мыслительные процессы героя, жизнь толпы. Но не в приключенческом фильме накануне события, которое даст толчок вообще всему сюжету книги! Да еще и в первой серии, когда мы еще путаемся в мире, его устройстве, героях и т.д.
А отсюда и последняя проблема. Ведь приключенческий жанр — это уместный, дозированный и наотмашь бьющий пафос в нужных местах. Вот, например, знаменитая сцена: «Я Спартак!» — у Кубрика.
В этом фильме тоже есть подобная сцена: когда унары заступаются за Дика и берут вину на себя. Простой констатации «это я Спартак» недостаточно. Чтобы такая сцена выстрелила, она должна быть акцентирована светом, или музыкой, или сменой ритма действия (он может замедлиться, остановиться – или, напротив, резко ускориться). Но во время патетической сцены в «Этерне» на экране не происходит ничего. Все такая же неспешная смена кадров, все та же монотонная музыка, все та же съемка камерой через коленку (сверху, сбоку, из-за колонны). С музыкальным фоном здесь беда: он навязчив и порой не сменяется даже при смене экранного эпизода. Музыка перестает работать как эмоциональный помощник.
Это действительно болезнь современного кинематографа. Трагические аккорды и эффекты, резкие и неожиданные ракурсы нагнетают драматическое напряжение только тогда, когда они на месте. Если их сунуть куда попало, в произвольном порядке, или попросту сопровождать ими весь фильм, не давая зрителю выдохнуть, – они начинают тупо давить на эмоции. Вместо драмы получается мелодрама, и предешевая. Любуясь клиповым монтажом под несмолкающую эпическую музыку, чувствуешь себя крыской, к мозгу которой подвели электроды, чтоб делать ей эффектно.
Только здесь, к сожалению, и эффектно не вышло, потому что музыка довольно банальна и невыразительна.
Но вернемся к проблемам кинопроизводства:
3. Слабая актерская школа
При отсутствии режиссерского руководства вылезает всем известная проблема: не очень хорошая выученность молодых актеров. А ведь «прикрывать» неопытных артистов – это тоже задача режиссера. Для этого есть специальные приемы. В конце концов, правильно поставленные актерские задачи могут «разыграть» того, кто без режиссера зажат и потерян в кадре. И в итоге имеем то, что имеем.
У всех проблемы с речью – молодые артисты пришепетывают, бормочут себе под нос и все как один страдают многоударностью (это когда текст «читают с выражением», выделяя смыслово неважные слова). Особенно страшно слушать Валентину Ляпину (Мэллит). Кстати говоря, хороший педагог по речи на съемках мог бы многое исправить – если бы продюсеры понимали его необходимость.
Пробелы во владении речью не бросаются в глаза в фестивальном «шептательном реализме», где актеры подчеркнуто говорят «как в жизни». Все мы знаем фильмы, где герой, например, едет в растянутых трениках по бескрайним просторам России, демонстрируя широкую русскую душу (приметы жанра: полумрак, неожиданные и неудобные ракурсы, как будто оператор скорчился с камерой под нижней полкой). Манера говорить себе под нос, глотая гласные, там выглядит как родная. Оттуда она плавно переползла и в условно массовое кино вроде фильмов Шамирова или Крыжовникова (да, они разные, а способ актерского существования — один).
И вот теперь нам придется признать горькую правду: дело не в эстетике, просто многие актеры младшего поколения иначе не умеют. Не владеют они ни хорошо поставленной речью, ни иными жанрами, кроме того же шептательного реализма: в характерных ролях, в антураже плаща и шпаги они обстоятельны, хлопотливы, старательны и… искусственны.
На этом фоне как бриллианты переливаются артисты старой школы: неподражаемый Петр Семак, Андрей Смоляков, Юрий Чурсин. Их речь хорошо поставлена – и притом естественна, осмысленна и выразительна. Они играют внятно, за ними с интересом следишь, у их героев есть цель, в них есть тайна, которую хочется разгадать. Проще говоря, они владеют ремеслом и, подозреваю, самостоятельно проработали собственные образы – ведь режиссер не захотел поделиться с ними «своим видением героев и сюжета», то есть сделать то, зачем актерам вообще нужен режиссер.
Заключение
Это всё тем более обидно, что в фильме многое удалось. Это и прекрасная работа художников (кроме того, что устроил игры со светом). Костюмы выразительные, они выглядят обжитыми и работают на образ. Декорации и фоны «играют».
Удачно подобраны актерские типажи. Наконец, отлично работает Юрий Чурсин – Алва, играя в нескольких экранных минутах и характер, и судьбу, и перспективу роли.
И очень жаль, что отсутствие сильных режиссера и сценариста помешало раскрыть все то, что есть в книге и могло послужить созданию качественного самобытного фэнтези-сериала.
© Ольга Гурфова, источник